Называть свое имя стыдно… Я родилась летом 1981 года. Росла любимым и единственным ребенком. Детский сад, средняя школа. Любима и избалованна родителями и все своей большой семьей.
Называть свое имя стыдно… Я родилась летом 1981 года. Росла любимым и единственным ребенком. Детский сад, средняя школа. Любима и избалованна родителями и все своей большой семьей. К 15 годам стала неуправляемая. В 13 лет была первая сигарета, в 14 лет первый косячек. В 15 лет от скуки и наличия лишних денег, вседозволенности родителей - клубы, марафоны, первые порошки и таблетки. Все весело, ярко, насыщенно. Иллюзия счастья, полной событиями жизни. А параллельно окончание школы, училище, поступление в институт.
Все в круговороте «ярких» событий, тусовок, вереницы людей, друзей, знакомых. Все под наркотой, но это кажется нормой. Алкоголь не в почете, не модно, не стильно, но после «марафонов» все пьют - «снимаются», чтобы заснуть. Я была там же. Тоже пила. Я с ними в этом супер веселом стаде. Я сама была стадо. Но не понимала этого еще.
Пребывая в иллюзии, что моя жизнь намного веселее, энергичнее, радужнее, ярче жизни моих одноклассников и одногрупников. Что у них...??? Учеба, какие-то тренировки, курсы. Серо, скучно, однообразно. Зачем мне это сейчас? У меня молодость проходит. Я хочу веселья, куража. Конечно, я все успею, сделаю все дела, только позже, чуть позже. В 16 лет первые уколы эфедрина, героина, винта. И все еще весело. Даже веселее и энергичнее, чем было. И не зачем уже пить (никогда не любила алкоголь), когда легко можно купить героин. Все возможно, все доступно и кажется, жизнь – удалась.
Первые маячки, что не все гладко, пришли лет в 18, когда пришли первые потери, я стала терять знакомых, друзей. Первый умерла моя подруга. Меня не было рядом, да и ничего бы я не изменила. Люди, которые в тот момент были с ней, просто вынесли её из дома и «спрятали» на веранде детского сада закрытого на профилактику. Лето. Жара. Тело нашли какие то подростки только через неделю. Загнившее, в опарышах. Женьку хоронили в закрытом гробу. На момент стало страшно. Закралась мысль: «Может все не так весело?». Страшно. Но это только минуты. Страх заливали водочкой. Боль заглушили героином. Ей было 19. Быстро же мы тогда забыли об этом.
В выходные очередной «Восточный удар» и конечно мы там будем. И все будет, как всегда: марафон, утренник, героин и чуть поспать. Надо торопиться жить, жрать всю эту дрянь, иногда учиться. Институт. Отделение, конечно, вечернее, чтобы все успеть. Наличие денег, щедро выдаваемых мне всей моей любящей, большой семьей и море свободного времени, привели к печальным последствиям. Ночью пропадала в клубах и как следствие училась только в героине. В 20 лет уже попала в крепкие сети «винта», «джефа» - начались недельные марафоны без сна, еды, воды и выхода из этих варочных притонов, какая там учеба! Я забывала, как меня зовут. Приходы. Каждый час приходы. Восемь, десять, двенадцать кубов. Мало!!! «Стерео» – в обе руки по 10 кубов. «Взрывается» голова. Кровь из носа, из ушей. Оказывается, идут одиннадцатые сутки. Я думала, что свихнулась, сошла с ума. Первая паника, паранойя, врачи, капельницы, психоаналитики (модные тогда). И первые слезы мамы, первый страх и не понимание, ужас семьи. Молчаливое бессилие папы. Только понимаю это все сейчас. И сейчас очень больно и страшно мне. А тогда было просто первое «лечение».
Лечила тело, свои параноидальные страхи. А уже тогда нужно было лечить голову, сердце и душу. Свое моральное уродство. Но никто не знал, что делать. От этого была горечь, гнев, ярость, злость. Невероятная злость на себя. Сколько потерянного времени. И паническая мысль, могу ли я хоть что-то исправить? Но тогда показалось, что врачи «вправили мозги», а страх поселился где-то глубоко внутри.
Засела дома. Первая депрессия. Первые мысли о суициде. Первая паника – «Что жила, то зря!» Как так!? Институт брошен. Желания восстанавливаться – никакого. Желание жить - тоже. Потому что нет понимания – как? Хотя, нет. Вру. Как всегда вру. Оправдываюсь. Все просто – ничего не хотела. Хотелось одного – наркотиков. Обожраться этой дряни, убиться до слюней изо рта. Чтобы не думать, как исправить то, что натворила. Дура! Мне был всего 21 год! Сколько времени потеряно, здоровья, друзей, знакомых и самое страшное – это родных: любимый папа, бабушка, дед. Расстроить я их успела, огорчить, состарить, а вот прощения попросить уже не смогу никогда.
Опять больно, когда думаю об этом. Конечно, я вернулась к старым друзьям, к привычной жизни, к тому, как умела и, по-видимому, хотела жить. Еще год этого мрака. На год хватило веры и терпения семьи, а соответственно и денег.
В 22 года я оказалась в реабилитационном центре. Слава Богу, что в православном. Но с не очень сильными возможностями, они хотели помочь, очень. Но не знали, как правильно. Срок реабилитации был всего 3 месяца. А 3 месяца, мне кажется, очень обманчивый момент: тебе кажется, что ты здоров, что ты все понял, и сможешь справиться. Кажется, что все получится, и ты никогда не вернешься к прошлой жизни. Очень обманчивое ощущение. Эта самоуверенность с тебя слетает быстро, буквально через пару недель после возвращения домой. Но главную задачу они выполнили – показали направление, куда идти, если хочешь спастись. Они смогли до меня достучаться и донести, что выздоравливать нам нужно душей и с помощью Бога. Кто-то из ребят, единицы, но я их знаю, начали свое выздоровление тогда. И до сих пор здравствуют и очень счастливы сегодня.
Я узнала дорогу, которой нужно следовать, но все думала, что сейчас, скоро, еще чуть-чуть подурю, поторчу, покурю и остановлюсь. И, конечно, начну исправляться. Я же теперь знаю как! «Господи, ты подожди, я еще погрешу и приду к Тебе». И все вернулось на круги своя.
В 23 года я познакомилась с отцом своей дочери. В 25 лет родила Софью. Как-то даже хватило ума, узнав о беременности, все бросить. Но это была вынужденная ремиссия. В моей голове ничего не менялось. Я заменила наркотики игровыми автоматами. Потом муж попал в аварию и мне показалось, что я сильно устаю. Маленький ребенок, муж в инвалидном кресле. Нужно было расслабиться. А как? Вариант один – «Убиться, до соплей». Но нельзя, муж заметит, да и ребенка не на кого оставить. Тогда появился метадон.
В 27 лет я сидела на «мясе». Муж встал на ноги, а я ушла из семьи. Познакомилась с наркоманом, который посадил меня к себе на шею. Это было удобно. Он посадил меня дома и «кормил» наркотиками. Я как «кукушка» подбросила ребенка маме, мужу, свекрови. Я не думала тогда кому, я знала, что дочь под присмотром. И этого было достаточно. Иногда я появлялась. Потом мама мне запретила. Было мне уже 30 лет.
Попытка еще одной реабилитации. Меня хватило на 5 месяцев. Сорвалась. Окончательно потеряла семью. Дочь я не вида с тех пор. Я не лишена родительских прав, но могу ли называться матерью, мамой? Нет! Когда была трезвая, думала об этом – щемило сердце. Сегодня это невероятная боль. Боль толкала пытаться опять всё исправить. Снова и снова. Спустя 2 года была попытка – опять 5 месяцев трезвости. Срыв. Хватит ли сил все исправить? Казалось, что без вариантов.
Сейчас я в реабилитационном центре «Ростов без наркотиков». Со страхом жду, когда «упадет Димедрол с ресниц» и прояснится окончательно голова. Тогда придет паника, отчаяние, ужас, обреченность. Ничего никогда не получалось! Лучше обратно, подыхать. Это легче, проще. Как сложно все исправлять. Как трудно учиться жить заново и правильно. Но может невозможное – возможно!? Говорят, что Богу возможно все. Как бы научиться принимать это на веру без капли сомнения? Чувствую, что спасение где-то здесь, рядом, близко. Хочется протянуть руку и схватиться за спасательный круг. Но разрывают душу сомнения! Раздирают терзания, смятение, паника, обреченность. Смогу ли?
Господи дай мне шанс! Господи, Ты последняя моя надежда! Господи дай мне сил исправить то, что я испортила! Не оставь меня, прошу Тебя, я боюсь сама себя...